Разговор о том, кто знает толк о будущем, для тех кто со словарём изучает труды Нострадамуса. Ещё для тех немногочисленных зрителей, которые знают, что великий Ньютон и великий Парацельс были не только великими учёными, но и великими предсказателями будущего. Вот сейчас с вами и поговорим, что там о великие напредсказывали нам, нашему времени, и нашей с вами стране.
Многочисленные примеры из повседневной жизни, казалось бы, убеждают нас в неспособности коллективного разума принимать правильные решения. Между тем. при определённых условиях группа, даже состоящая в большинстве из людей, не блещущих интеллектом, часто оказывается ближе к истине, чем самые умные её члены.
Прохладным осенним днём 1906 года английский учёный Фрэнсис Гальтон вышел из своего дома в Плимуте и отправился на ежегодную выставку достижений животноводства.
Возможно, бродить между стойлами, разглядывая призовых жеребцов, свиноматок и дойных коров, - странноватое развлечение для 84-летнего джентльмена. Но Гальтон был известен широтой своих интересов. Этот, кажется, последний энциклопедист нового времени, по образованию медик, внёс вклад в метеорологию - открыл антициклоны, многое сделал для криминалистики (был одним из основателей дактилоскопии), для генетики, психологии и антропологии, изобрёл генератор ультразвука («свисток Гальтона»), разработал первые психологические тесты, новые методы математической статистики, путешествовал по Африке...
Бродя по выставке, Гальтон наткнулся на толпу перед одним из павильонов. Посетителям предлагалась необычная игра: на лужайку выведут упитанного быка, и собравшиеся должны угадать вес мяса, который удастся от него получить. За шесть пенсов каждый желающий может приобрести билетик с номером, на котором надо указать свою оценку, а также имя и адрес. Самым точным угадчикам вручат призы. Желающих оказалось восемьсот человек, среди них были фермеры и мясники, но немало было и зевак, совершенно не разбирающихся в животноводстве и пришедших просто поглазеть.
Когда состязание было окончено и призы розданы, Гальтон попросил устроителей отдать ему «бюллетени голосования». Он,как и многие интеллигенты его времени, был невысокого мнения об умственных качествах среднего человека и хотел с помощью необычного ярмарочного состязания доказать, что средний английский избиратель не может правильно оценить даже вес быка, а уж политические программы и государственных деятелей, голосуя «за» или «против», - тем более.
К слову, современник Гальтона французский писатель Гюстав Лебон в книге «Психология толпы» (1895 год; неоднократно переиздавалась, есть и русский перевод) резко критиковал поведение любой толпы. Его раздражал рост демократии в конце XIX века и очень беспокоило, что определять политику Франции могут начать её рядовые граждане. «Когда толпа действует, - говорил Лебон, - она всегда действует глупо. Толпа может быть храброй или трусливой, бывает жестокой, но она не способна быть умной». Он считал, что группа присяжных часто выносит такие приговоры, которые каждый из них в отдельности ни за что не одобрил бы; что парламенты принимают законы, которые каждый из членов, если спросить его лично, отверг бы.
Из 800 билетиков Гальтон забраковал 13 - они были заполнены неразборчиво, а для остальных 787 вывел среднее значение предполагаемого веса говядины после того, как быка забили и освежевали. Он ожидал, что это значение окажется далёким от истины. Но он ошибся. Усреднённое мнение толпы составило 1197 фунтов, а реальное значение - 1198. В заключение статьи, опубликованной им в научном журнале «Нейчур», Гальтон признал: «Результат скорее свидетельствует в пользу разумности демократического голосования».
Со времён Гальтона накопились многочисленные примеры того, что при определённых условиях группа оказывается умнее каждого своего члена, а часто - и умнее самого умного. Даже если большинство в группе составляют не очень информированные и не очень умные люди, даже если ею руководит не блещущий умом человек, она может выработать правильное решение.
Психологи не раз проводили эксперименты с коллективным разумом. В начале 20-х годов прошлого века социолог Хейзел Найт попросила группу студентов Колумбийского университета (США) оценить температуру в аудитории. Среднее групповое решение составило 22,5°С, а в действительности в зале было 22,2°. В конце концов, это неудивительно: ясно, что в аудитории должна быть примерно комнатная температура, не менее 20°. Но позже проводились более сложные опыты. Группе из 200 студентов предложили оценить вес разных предметов. Средние групповые оценки оказались правильными на 94%, что было точнее почти всех индивидуальных результатов.
В другом эксперименте группе из 56 студентов показали банку, наполненную разноцветными конфетами-драже, и попросили написать на бумажке количество драже в банке. Средняя оценка группы - 871. На самом деле в банке было 850 драже. Только один из группы дал более близкую к реальной цифру.
Во всех этих случаях студенты не обсуждали между собой задание и делали оценки строго индивидуально, как и конкуренты за приз на выставке животноводства.
Но вот случай гораздо более сложный и ответственный, чем взвешивание говядины или подсчёт конфет на глаз.
В мае 1968 года американская атомная подводная лодка «Скорпион» исчезла по пути с дежурства в Северной Атлантике на базу. Данные о месте последнего радиоконтакта с лодкой позволяли только предполагать, что искать её следует в районе диаметром 20 миль и глубиной в тысячи метров. Причины гибели лодки были совершенно неясны.
Учёный Джон Крейвен, вольнонаёмный сотрудник военно-морского флота, которому поручили расследование катастрофы, пошёл по необычному пути. Он собрал группу людей разных специальностей - от подводников до математиков, и каждого попросил ответить на вопросы, ответов на которые вообще-то ни у кого не было: что случилось с лодкой? на какой скорости она шла в этот момент? насколько круто она опускалась ко дну, когда тонула? Чтобы подстегнуть воображение участников, за каждый наиболее близкий к истине ответ (истина должна была выясниться, когда лодку найдут) предлагалась бутылка лучшего виски.
Обработав результаты с помощью теории вероятностей, Крейвен получил коллективную оценку местонахождения погибшей лодки. Через пять месяцев после исчезновения «Скорпиона» его нашли на дне в 200 метрах от места, указанного коллективным разумом. Причём место это выявилось только после математической обработки и усреднения ответов, ни один из экспертов конкретно эту точку не назвал. Хотя никто из них не знал ни скорости лодки, ни глубины, на которой она шла, ни крутизны её падения вглубь, группа в целом, как оказалось, это знала. История, к сожалению, не сохранила сведений о том, кому досталась бутылка виски.
Другой трагический инцидент произошёл 28 января 1986 года. Космический челнок «Челленджер», поднявшись с космодрома на мысе Канаверал,взорвался через 74 секунды после старта. Через восемь минут сообщение об этом появилось на ленте биржевого агентства финансовых новостей.
На биржах Америки не бывает времени для минуты молчания. Уже через несколько минут инвесторы начали сбрасывать акции четырёх основных компаний, имевших отношение к старту: «Роквелл» (эта фирма построила сам челнок и его главные двигатели), «Локхид» (создатели стартового комплекса), «Мартин-Мариетта» (изготовители внешнего бака для горючего) и «Мортон-Тиокол» (создатели твердотопливной ракеты, разгоняющей космический корабль в первые секунды запуска). Через 21 минуту после взрыва акции «Лок-хида» упали на пять процентов, «Мартин-Мариетты» -на три и «Роквелла» — на шесть процентов.
Но сильнее всех упали акции «Мортон-Тиокола». Столь многие участники торгов пытались продать эти бумаги, а желающих купить было так мало, что торги по «Тиоколу» пришлось остановить почти на час. Через час стоимость его акций упала на шесть процентов, а к концу дня - почти на двенадцать. Тем временем акции остальных фирм, участниц создания «Челлен-джера», понемногу пошли вверх, и к концу биржевого дня финансовый ущерб для них оказался небольшим.
Фактически это означает, что коллективный разум биржевого рынка решил, что в трагедии виноват «Тиокол». Между тем в день несчастья никаких указаний на это не было. Ни в прессе, ни по телевидению. И на следующий день ни о каких признаках вины «Тиокола» газеты не сообщали.
Только через полгода специально созданная комиссия, в которую входили авторитетные инженеры и учёные (среди них был известный физик, нобелевский лауреат Ричард Фейн-ман), обнаружила причины катастрофы космолёта. Резиновые кольца-уплотнители на разгонном блоке фирмы «Тиокол» замёрзли холодным январским утром, стали хрупкими и пропустили наружу горячие газы, которые должны вылетать только через сопло ракеты. Газы прожгли стенку топливного бака, произошёл мощный взрыв.
А рынок уже через полчаса после несчастья, не имея никакой информации, решил, что виновен «Тиокол».
Как это могло произойти?
Выбор был невелик (всего четыре фирмы), и он мог оказаться чисто случайным. А может быть, владельцы акций сочли, что в случае отмены строительства и полётов челноков пострадает больше всех «Тиокол» (остальные три фирмы делают ещё много чего, помимо ракет). Или остановка торгов, вызванная чисто случайным решением части инвесторов сбросить акции этой фирмы, вызвала панику среди остальных биржевиков. Всё это могло быть, и всё же факт удивительный.
Два профессора-экономиста попытались в нём разобраться. Прежде всего они посмотрели, не продавали ли 28 января акции своей компании служащие «Тиокола», которые могли сразу понять, что дело в резиновых кольцах. Нет, не продавали. А не избавлялись ли от акций «Тиокола» сотрудники его конкурентов, которые тоже разбирались в предмете и могли быстро предположить, в чём причина взрыва? Нет, этого не было. А не скупал ли кто-то акции остальных трёх фирм, причастных к «Челленджеру», одновременно сбрасывая акции «Тиокола»? Поступить так было бы логично для информированного человека, который знал, что остальные компании ни при чём, и их акции скоро вырастут, а виновен «Тиокол». Нет, таких участников рынка не было.
Два профессора не пришли ни к какому убедительному выводу.
Что, собственно, произошло в тот январский день? Большой группе людей (акционеров четырёх авиакосмических фирм, потенциальных акционеров и владельцев акций их конкурентов) был задан вопрос: сколько, по-вашему, стоят акции этих фирм после гибели «Челленджера»? И эта многотысячная группа, в которой, скорее всего, не было нобелевских лауреатов, ответила правильно. Не исключено, что там было несколько человек, сразу понявших, что произошло. Но даже если таких людей не было, какая-то отрывочная информация о взрыве и об устройстве космического челнока, имевшаяся в головах участников рынка, сложилась в картину, оказавшуюся близкой к истине. Как это было в случае со «Скорпионом» и с определением веса быка, а также в опытах со студентами.
Другой, менее драматичный эпизод повторяется на той же нью-йоркской бирже каждую весну. Здесь заранее предлагаются цены (так называемые фьючерсы) на флоридский апельсиновый сок. Урожай апельсинов, из которых сделают сок, появится во Флориде только через несколько месяцев. Тем не менее выработанные большим коллективом биржевиков цены предсказывают летнюю погоду во Флориде точнее, чем долгосрочные прогнозы метеорологов. Цены высоки — апельсинов будет мало, погода плохая, а если заранее назначенные цены низки — значит, лето будет отличное и апельсинов будет полно...
Так что же всё это означает? Изучавший проблему американский экономист и психолог Джеймс Суровецкий пришёл к выводу, что усреднение устраняет ошибки, сделанные каждым членом группы. Если достаточно большую группу разных и независимых друг от друга людей попросить сделать какое-то предсказание или оценить вероятность некоего события, ошибки разных индивидуумов взаимно уничтожатся, останется истина или нечто близкое к ней. Разумеется, чтобы так и произошло, члены группы должны обладать какими-то частицами истины.
Суровецкий выдвигает четыре условия того, чтобы групповое решение оказалось верным. Мнение членов группы должно быть разнообразным (каждый должен обладать какой-то своей информацией, пусть даже это будет неверная интерпретация действительных фактов). Они должны быть независимыми (мнение каждого не должно зависеть от мнения соседей). Группа должна быть децентрализованной (в ней отсутствует «начальник», признанный авторитет, за мнением которого могли бы пойти остальные). И последнее - необходим механизм, выявляющий общее решение. Например, в случае с быком это устроители конкурса, собравшие все оценки, и Гальтон, рассчитавший среднюю величину.
Однако достаточно просмотреть ежедневные газеты, чтобы найти примеры того, как коллективный разум, вроде бы отвечающий всем этим условиям, может ошибаться. Наиболее ярко это видно на примере массовых социологических опросов. Так, социологи университета штата Мэриленд недавно спрашивали у американцев, какой, по их мнению, процент годового национального бюджета США тратят на помощь другим странам. Среднеарифметический результат составил 24 процента. На самом деле эта доля составляет менее одного процента. Причины такого искажения, в общем, вполне понятны: народу лестно думать, что мы, мол, бескорыстно подкармливаем весь мир...
Другой опрос, проведённый в разгар «холодной войны», показал, что почти половина американцев считала Советский Союз членом НАТО. Возможно, дело в том, что американская пресса в погоне за сенсациями так раздувала разногласия между членами этого оборонительного союза, что уже становилось непонятно, кто там друг, а кто враг.
...Все это ваше сцепление обстоятельств может очень легко прерваться: ястреб может ведь не пролететь в нужный момент или упасть в ста шагах от садка.
– А вот в этом и заключается искусство. На Востоке, чтобы быть великим химиком, надо уметь управлять случайностями, – и там это умеют.
Спойлер
Речь тут, ясный пень, пойдет не о разборках на третьем подземном уровне зачарованного замка Darkmoon, где благородно-седовласый wizard c нечесанной – по Свиридовскому канону – бородой хреначит попеременно то fireball'ами, то ice-storm'ами по кучеряво-брюнетистому necromancer'у, трусливо укрывшемуся за заклинанием Shield of Force. Магию – здесь и далее – я определяю просто как способ непосредственно воздействовать при помощи информационных объектов на объекты вещественные. В принципе люди пытались заниматься этим испокон веков (кинул копье в рисунок на стене пещеры – завалил кабана; ткнул булавкой в восковую куколку врага – заполучи, гад, почечный колик), однако никаких социально значимых последствий все это, очевидным образом, не имело – иначе мы бы просто создали иной тип цивилизации. Ситуация изменилась именно в наши дни: благодаря возросшей (на порядки) информационной связности современного мира единичные магические акты стали создавать глобальный резонанс. Судя по всему, мы незаметно для себя вступили в магическую фазу развития цивилизации. Поясню на паре примеров – что именно я имею в виду.
Канонической уже стала история о том, как после выхода фильма "Хвост виляет собакой" президент Клинтон прямо воплотил в жизнь его сюжет: принялся бомбить Ирак с единственной целью – прикрыть свой тошнотворный адюльтер; а еще год спустя такой же конфликт разыгрался с участием страны, прямо (пусть и в порядке стеба) поименованной авторами фильма – Албании. Голову наотруб – веке эдак в пятнадцатом авторам бы не миновать костра, или уж по меньшей мере "профилактической беседы" в Инквизиции... Значение фильма для судеб мира исчерпывающе предопределило его название (вот оно – "истинное имя", настоящая Магия Слова!), так что возможные возражения типа: "Совпадение!.." я тут просто отодвигаю как пустой стакан.
В том-то и фокус, что авторы не предугадывали будущее, а именно создали его – вольно или невольно; и это – единственный способ сделать верный прогноз. При этом обратите внимание: и "Хвост вертит собакой", и "Москва-2042" – сатира; похоже, созидать будущее лучше всего удается именно тем, кто не относится к этому занятию слишком всерьез. Столь же справедливо и обратное: мистические постебушки Пелевина – от "Миттельшпиля" до "Generation 'П' " – это в действительности чистейшей воды "производственные романы", где технология воздействия информационных объектов на вещественные расписана с той же степенью детальности и достоверности, как взаимодействие аэропортовых служб у Хейли, методика разведки на золото у Куваева или работа резидентуры ГРУ у Суворова.
Или пример из совершенно иной области. Ясно, что колебания биржевых котировок на рынке вторичных ценных бумаг – это лишь последовательности электромагнитных импульсов в компьютерной сети мировых финансовых центров, никак не связанные с вещественным миром; это ведь даже не деньги (в Марксовом смысле)! И вот, играя этими последовательностями импульсов, великий финансист и филантроп Сорос на глазах у почтеннейшей публики в три дня валит – на ровном месте! – стабильнейший режим Юго-Восточной Азии и вызывает там беспорядки, в ходе которых жгут вполне вещественные магазины и полицейские участки и убивают людей из плоти и крови. Так что в моих глазах Сорос – несомненный маг, necromancer со всеми наворотами.
И дело вовсе не в нем лично. Из общения с людьми, имеющими отношение к экономике, я вынес отчетливое ощущение, что современные мировые финансы вообще живут по законам вполне магическим: будучи структурой чисто информационной, они, тем не менее, полностью диктуют поведение "реальному сектору экономики" – а не наоборот, как это было испокон веку. Контролируя вполне виртуальный мир фондовых бирж, развитые страны (и прежде всего Штаты) наловчились вполне натуральным образом брать деньги из пресловутой тумбочки, нарушая любые экономические законы – хоть Марксовы, хоть Саксовы. Злые языки давно уже утверждают, что единственный американский товар, который реально конкурентоспособен на мировом рынке (по соотношению себестоимость/качество) – это крашенная бумага с портретом Франклина. Если в один прекрасный день предъявить все эти векселя к оплате, то экономика США накроется медным тазом почище любого МММ; этого, однако, не случится никогда – на то и существует Сорос с его коллегами-некромантами.
Внезапное и вроде бы совершенно беспричинное обрушение СССР – это отдельная поэма о семи песнях. Каким образом удалось за каких-то три года, не вызвав реального противодействия ни единой сколь-нибудь влиятельной социальной группы, превратить "империю зла в банановую республику зла, импортирующую бананы из Финляндии"? Согласитесь, что нормальные государства себя так не ведут ни в каких военно-экономических обстоятельствах; так ведет себя только Замок Сил Мрака в Зачарованной Стране, когда Главный Герой разрушил Главный Магический Артефакт; так ведет себя шварцевская Тень, услыхав: "Тень, знай свое место!", или Чугунный всадник Успенского после хорового: "Ужо тебе"... Именно поэтому разъяснения экономистов – "керосин в Тюмени кончился", "компьютерную революцию проспали", и т.п. представляются мне абсолютно несерьезными, а вот отмеченное Лукиным появление в советских лозунгах такой неуместной части речи, как глагол – совсем наоборот. Про "бытовой антисоветизм" партийной верхушки, на которой, что называется, уже нитки отечественной не было, писано достаточно; но вот то, как бесчисленные Кузьмы Ульянычи Старопопиковы из всех этих Госпланов и Госснабов, сидя за служебными компьютерами, тысячами сбивали МИГи-23 и получали за это "Пурпурные Сердца" от Конгресса... Согласитесь – когда объект инвольтаций еще и сам рвется принять в оном процессе посильное участие, тут уж всякому ясно: не жилец... Не жилец, однозначно!
В последнее время появилось множество книжек с заголовками типа: "Оккультные тайны НКВД и СС". Не берусь судить, что в них правда, а что вранье (точнее – "деза"), однако тот факт, что и гитлеровская Германия, и Советский Союз, и (в какой-то степени) императорская Япония практиковали некую "магическую подпитку" своих социумов не вызывает особых сомнений. Великая Англосаксонская Демократия в подобных играх замечена не была (ну, создали в ЦРУ, порядку для, соответствующий подотдел, где чайники баловались телепатией и прочим столоверчением, да и тот прикрыли "ввиду отсутствия реальных результатов и в целях экономии средств налогоплательщиков") – из чего делают вывод, что оная Демократия этими "средневековыми глупостями" и вправду не занималась.
Вывод, на мой взгляд, несколько поспешный. Как высказался однажды по сходному поводу Виктор Суворов: "Разведка – самая неблагодарная в мире работа. Кто ошибался, кто провалился, кого повесили – тот и знаменит. Как Зорге, например... Но у Сталина, кроме неудачников, были разведчики и поистине выдающиеся, которые добились потрясающих результатов и при этом не стали знаменитыми, то есть повешенными". Действительно: Зорге и Пеньковский известны всем, а вот кто – так вот, сходу – назовет имя американского разведчика, укравшего японскую шифровальную машину, что во многом предопределило исход войны на Тихом океане?.. По аналогии вполне можно предположить, что "демократические" маги просто работали лучше своих "тоталитарных" конкурентов – оттого и "не стали знаменитыми". Для проверки этой гипотезы достаточно просто сравнить конечные результаты деятельности первых и вторых.
Некоторое время назад мне случилось прочесть обстоятельное исследование Переслегина о сражении у атолла Мидуэй. (Для тех братанов, кто не въезжает: для американов Мидуэй – это по типу как для нас Сталинград. Впрочем, в нынешние времена Pax Americana скорее, наверно, есть необходимость объяснять, что такое Сталинград...) Так вот, главным моим впечалением – которого, похоже, и добивался автор – стало отчетливое ощущение того, что в той битве наравне с авианосными армадами Ямамото и Нимица впрямую сражались между собою и некие Высшие Силы – абсолютно так же, как когда-то под стенами древнего Илиона и в троянских, и в греческих шеренгах рубились Высокие Олимпийцы.
Обычно как-то упускают из виду, что по всем экономическим показателям Япония времен Второй мировой войны стояла где-то на уровне Бельгии или Голландии. Ясно, что имея за плечами экономику масштаба голландской (пусть даже и милитаризованную на 200%) затевать войну одновременно с тремя великими державами плюс Китай – это даже не авантюра, как у Гитлера, а просто безумие... Боевое безумие. Берсеркерство. (Впрочем в кодексе Бусидо для этого состояния наверняка есть какой-нибудь собственный термин...) За полгода эти самые берсерки – коих, как и положено, "не брало железо" – прошли сквозь всю Восточную Азию до Австралии, взяли молниеносным штурмом абсолютно неприступный Сингапур и ухитрились уничтожить в Перл-Харборе захваченный врасплох американский флот ("врасплох" – хотя американское командование читало японские шифры и обязано было быть в курсе планов Ямамото). Полгода им удавалось абсолютно все; и тут вдруг ихний фарт – как обрезало, и настал им полный Мидуэй...
Впрочем, не так чтоб совсем вдруг: начало этого похода японского флота ознамеловалось странной "эпидемией", выведшей из строя одновременно троих ведущих флотоводцев: лучший штабист, правая рука главнокомандующего Объединенным Флотом Гэнда (тропическая малярия), командующий палубной авиацией Футида, с чьим именем был связан Перл-Харбор и все прочие победы Воздушного флота (аппендицит) и, наконец, сам главнокомандующий Ямамото (рыбное отравление на банкете по случаю отплытия); трое людей, отличавшихся железным здоровьем и никогда ранее не болевших. И еще предзнаименованьице: во время штабной игры по штурму Мидуэя, когда отрабатывали вводную на отражение внезапной атаки американских пикировшиков, на игральных костях (так в японском генштабе было принято задавать при моделировании боя элемент случайности) выпала немыслимая комбинация, означающая "девять попаданий, три потопленных авианосца"... Высшие Силы предостерегали Ямамото – так, что яснее некуда, однако тот "раскинул пальцы веером и попер буром"...
Все Мидуэйское сражение являет собою фантастическую чреду случайностей, причем все они идут в одну лузу – американскую. Американам шло на пользу абсолютно все – и ошибки, совершенные их командованием, и "объективные трудности". Так, например, болели перед Мидуэем не только японцы: столь же внезапно и необъяснимо выпал из строя и амирал Хелси, лучший командир-авианосник Тихоокеанского флота США (тяжелейший приступ нервной экземы). Оставляя мостик, он, в нарушение всех писаных и неписанных флотских правил, оставил вместо себя Спрюэнса – командира своей крейсерной эскортной группы, "артиллериста", не имевшего никакого опыта командования авиационными соединениями. Именно Спрюэнсу суждено было отдать приказ, вызвавший возмущение старших офицеров и навлекший на него обвинения в трусости: на исходе того победного для американцев дня он, повинуясь какому-то наитию, прекратил преследование разбитого и беспомощного авианосного соединения Нагумо и приказал отступить. Если бы не это странное решение, американцы парою часов спустя повстречались бы с уже шедшими им наперехват сверхмощными линкорами соединения Ямамото. Можно с полной уверенностью утверждать, что ночной артиллерийский бой, когда невозможно использовать преимущество в авиации, превратил бы для американов ту ночь в поистине Варфоломеевскую, и японцы как минимум свели бы сражение вничью.
При этом боевое мастерство японских моряков и летчиков было столь высоко, что, невзирая на фантастический расклад, пришедший врагу на руки при раздаче, к 10.20 утра они могли считать сражение практически выигранным; американы, расставившие эту ловушку для японского флота (что не столь уж трудно при прозрачности неприятельских шифросистем), вдруг явно ощутили себя тем самым мужиком, что "поймал медведя"... И вот тут-то и настали те самые пять минут, что решили и исход войны на Тихом океане, и – в некотором смысле – судьбу всего послевоенного мира. В Текущей Реальности была с абсолютной точностью воспроизведена нештатная ситуация, смоделированная некогда во время той штабной игры: внезапное появление "проспанной" наблюдателями американской эскадрильи (последней, остававшейся у Спрюенса!) при отсутствии в воздухе японских истребителей (дозаправка). В 10.25 палубы "Акаги", "Кагу" и "Хирю", забитые готовыми к вылету самолетами второй волны, топливом и боеприпасами, являли собою огромные костры, в которых безвозвратно сгорала основа военно-морской мощи Страны Ямато... Девять попаданий, уничтоживших три авианосца – в точности, как тогда, месяцем ранее, выпало на игральных костях. (Признаюсь: если бы о таком совпадении поведал европейский мемуарист, я наверняка счел бы это выдумкой "для красоты"; но вот японцам я отчего-то верю – безоговорочно.)
...Читая Переслегинское исследование, я в некий момент вдруг отчетливо понял, с чем имею дело: с вещественной реализацией извечной мечты любителей альтернативной истории. Ход настоящего Мидуэйского сражения, происходившего на самом деле в какой-то иной, параллельной Реальности, был затем откорректирован путем наглого "переписывания" альтернативных развилок сюжета (в точности как мы переигрываем "неудачные" эпизоды в Civilization или Dune-2, возвращаясь каждый раз к "Load saved game") – причем ясно, какая именно из воюющих сторон занималась этими корректировками. Более того: создается отчетливое впечатление, что на первом этапе Войны на Тихом океане контроль над развилками находился в руках японцев, но к Мидуэю американам удалось переломить ситуацию.
Впрочем, каким именно способом проявляет себя "искусство влиять на случайности", о котором устами графа Монте-Кристо говорил Дюма, я судить не берусь, ибо в магичнских практиках не смыслю ни уха, ни рыла. Создавать в параллельной реальности "черновик" события, а затем "переписывать его набело" в режиме компьютерной игры – возможно, не лучшее (и уж наверняка не единственное) решение. Однако сама по себе возможность неким образом воздействовать на развилки сюжета у меня сомнения не вызывает. Обратимся хотя бы к последней из таких развилок, пережитых Россией, когда ее история запросто могла перескочить в иную колею – к Московским событиям 1993 года.
Все тогда решилось в ночь с 3 на 4 октября, когда мятежникам (в слово "мятежники" я здесь не вкладываю ни правовой, ни тем более моральной оценки; тут чисто по Харрингтону – "Мятеж не может кончиться удачей // в противном случае зовут его иначе") так и не удалось взять телецентр. Почему? – да потому, что у бойцов отряда "Витязь", охранявшего здание, банальнейшим образом вышла из строя связь, и они не получили общего для войск и милиции приказа: "Ни во что не вмешиваться, пусть все идет, как идет". И, не получив этого приказа, отряд просто действовал согласно уставу: когда начался штурм, солдаты не побросали оружие (как это сделала четырьмя часами ранее охрана мэрии), а открыли ответный огонь – на чем, собственно, весь мятеж и накрылся медным тазом... Согласитесь, что вышедшая из строя рация – это вам не эскадрилья бомбардировщиков, возникшая из ничего, как туз из рукава шулера; ясно, что тут работали маги классом повыше, чем те, мидуэйские...
Nota Bene: А вот если б юнкера, охранявших в такую же смутную осеннюю ночь столь же продажное-антинародное Временное правительство, действовали бы, как те бойцы "Витязя" – тупо, по уставу, – интересно, в какой стране мы бы сегодня жили? (Помните Трафальгарскую битву? – "Англия не ждет, что каждый станет героем; Англия ждет, что каждый выполнит свой долг.") Впрочем, все это, помнится, уже было однажды разыграно Пелевиным в "Хрустальном мире"...
...Ну, теперь ясно, куда клонит автор, скривится на этом месте иной прозорливец. Мировое правительство из цюрихских гномов и прочих масонов, только еще и с магическими наворотами...
Не совсем так. Точнее – совсем не так. Прямо до наоборота.
Но тут нам, к сожалению, никуда не деться от того самого вопроса, коим некогда Воланд ставил в тупик простодушного атеиста Иванушку Бездомного: кто, собственно, всем этим управляет?
ОБ ИСТИНЕ, ЧТО ЛЕЖИТ ЗА МАГИЕЙ
– Значит человек на берегу был Богом?
– Человек на берегу – другой маг.
– Я должен знать истину, которая лежит за магией!
– За магией нет никакой истины.
Дж.Фаулз
Прежде всего необходимо задать некоторую аксиоматику. Моя жизнь была достаточно богата приключениями и острыми нештатными ситуациями, и я слишком часто сталкивался с совершенно невероятными сочетаниями случайностей, чтобы всерьез сомневаться в существовании Высших Сил. Называть ли их Провидением или высшими контурами сознания по Т.Лири, персонифицировать ли их в виде Отца небесного или полагать неким безличным антиэнтропийным началом – в обсуждаемом аспекте несущественно. Рефлексировать все это в стиле и духе Вяч.Рыбакова я совершенно не собираюсь (да и не способен), и принимаю существование Высших Сил просто "по Бритве Оккама" – как простейшее из возможных непротиворечивых объяснений.
При этом в моей личной картине Мира означенные Силы не индифферентны по отношению к Человеку. И тут я абсолютно солидарен с позицией, заявленной как-то Переслегиным: "Данная статья построена на идеях позитивизма и исходит прежде всего из того, что вселенная к нам дружественна. Иными словами (то есть, в альтернативной философской калибровке): вера в "гнев Господен" и концепция "наказания, покаяния и прощения" представляют собой страшный грех, ибо основаны на отрицании бесконечности божественного милосердия. Для меня в самом деле остается загадкой, как можно серьезно относится к гипотезе Бога, приписывая при этом Творцу мышление полицейского чиновника или, в лучшем случае, злопамятного школьного наставника." И если искать модель взаимоотношений между Высшими Силами и человечеством, то аналогия с отношениями отец-сын возникает вполне естественным образом.
"Но это же банальность! – воскликните вы. – Ясно, что и в христианстве, и в прочих монотеистических религиях человек рассматривает Бога как Отца небесного"... Не скажИте. Обращаю ваше внимание на то, что в предлагаемой схеме субъектом отношений с "нашей" стороны выступает не отдельная личность (для чего, собственно, и был "изобретен" монотеизм), а человечество как целое. "По образу и подобию" было некогда создано именно оно, а вовсе не единичный человек, который, как справедливо замечено, "не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день". Применительно же к человечеству – структуре несравненно более долгоживущей, нежели человек – приходится уже учитывать такой осложняющий фактор: дети вырастают, и их взаимоотношения с родителями при этом неизбежно меняются. Христианство же однозначно ставит знак равенства между понятиями "сын" и "дитя", и иных отношений между сыном и Отцом кроме обожания и подчинения не мыслит в принципе; то есть – попросту говоря – культивирует инфантилизм.
Давайте теперь, исходя из тезиса о дружественности Вселенной (или – что то же самое – о всеблагости Господа), рассмотрим нашу последовательность технологических революций. Когда ребенок познает мир, родителям приходится решать достаточно сложную дилемму: с одной стороны, ужасно хочется оградить свое чадо от всех возможных опасностей; с другой – вполне очевидно, что вечно сдувать с него пылинки не выйдет, и отсутствие жизненного опыта в виде набитых шишек и пальцев, обожженных в процессе ловли огонька свечи, может привести к последствиям во сто крат более печальным. Итак, с одной стороны – "спички детям не игрушка": технологические открытия должны совершаться в свой срок, не раньше; оттого-то эопил (первая паровая турбина, созданная античным механиком Героном Александрийским) так и остался забавным фокусом, а порох, изобретенный в Китае в незапамятные времена, использовался там лишь для фейерверков. С другой стороны – "покуда сам не сунет пальцы в розетку – не поумнеет": после Хиросимы повторять эксперимент с розеткой не решился никто – рефлекс выработался на раз...
Каждый раз, сочтя нас достаточно повзрослевшими для выхода на следующий технологический уровень, Высшие Силы затем дают нам время "на усвоение материала" – выработку и отлаживание социальной инфраструктуры, адекватной новому уровню могущества. За неолитической революцией следует возникновение государственности с общественным разделением труда и обособлением в системе специализировнных блоков управления; индустриальное общество нуждается в демократии современного типа, где акцент перенесен на отлаживание в системе обратных связей, повышающих ее гомеостазис. (Именно поэтому тоталитарные режимы, исходно пожертвовавшие саморегуляцией ради управляемости, способны на весьма впечатляющие спринтерские рывки, но неминуемо проигрывают демократии в стайерской гонке.) Сейчас можно лишь гадать, какое общественное устройство окажется адекватно постиндустриальному (информационно-магическому) обществу. Может быть, это будет "единая и неделимая" всемирная империя с диффузными центрами власти (штаб-квартиры транснациональных корпораций, ведущие биржи и т.п.). А может быть, совсем наоборот: на планете оформятся два равновеликих центра цивилизации – Атлантический и Тихоокеанский; в них будут доведены до полного логического завершения оба взаимодополнительных тренда, испокон веку наличествующих в любом социуме – либеральный (индивидуалистический) и социалистический (коллективистский), – и именно взаимодействие этих двух начал, "инь" и "янь", воплощеных в Великой Атлантической Демократии и Всеазиатской Конфуцианской Империи – будет долгие века питать социальной энергией нашу цивилизацию... Все это, по большому счету, частности.
Важнее иное. Высшие силы – как мы условились считать – по-отечески к нам расположенны; и вот они явно перестали препятствовать человечеству в овладевании магическими технологиями – в том числе, контролю над сюжетными развилками. (А ведь до сих пор запрет на занятия ведовством, ясновидение и т.п. лишь усиливался по мере технологического роста. Создается впечатление, что каждая следующая технологическая революция вела к многоуровневой блокировки магических потенций социума – пока не низвела их в ходе прошлой, индустриальной, революции до уровня столоверчения и прочей астральной хрени; эдакий своеобразный принцип дополнительности...) То есть – человечеству "оформили допуск" на следующий, несравненно более высокий уровень могущества. И это – несмотря на все те "подвиги", которыми мы ознаменовали нынешний век (а ведь трудно спорить – более отвратительного и кровавого периода в человеческой истории и вправду не бывало)... Как это понимать?
А очень просто. Высшие силы, в отличие от нас самих, оценили нашу деятельность в двадцатом веке вполне положительно; похоже, мы незаметно для себя успешно прошли некий важный тест, доказав свою зрелость. Да, конечно: на полях двух мировых войн мы, не моргнувши глазом, уложили пятьдесят миллионов "носителей разума", и немногим меньше сгноили по Освенцимам, УСВИТЛАГам и прочим "Школам 7-го мая"; мы "не ждали милостей от природы" и успешно обратили ее во всесветную помойку... Все так. Но!.. Учинив множество больших и малых непотребств, некоей черты мы все же не перешли: до глобального ядерного конфликта дело не довели, хотя пару раз и балансировали на самом краешке; зиновьевскому коммунизму "Светлым будущим всего человечества" уже не бывать – ныне, присно и во веки вечные, аминь; успешный опыт очистки Великих Озер, совсем уж было превращенных в отстойник, показал, что с охраной природы все обстоит ровно так же, как и с любой иной работой – "Глаза боятся, а руки делают".
Бросая трезвый взгляд на путь, пройденный нами в двадцатом веке, приходится признать: нет никакой уверенности, что человечество даже в принципе могло бы выйти из этих испытаний с меньшими потерями. Скорее наоборот; и сдается, мне что Щепетнев со своей "Седьмой частью тьмы" куда ближе к истине, чем Рыбаков с его "Гравилетом "Цесаревичем"": да, наш вариант – не сахар, но все остатние "развилки" были еще того краше... "Армагеддон был вчера" – это чистая правда, и мы, как это ни удивительно, сумели его пережить!
Откуда же свалился на нас этот кошмар, "Век-волкодав"? В рамках нашей базовой аналогии ("Отец-сын") ответ прост: переходный возраст, и ничего более. Ну вот ведь только что был очаровательный ребенок, и вдруг такое!.. такое!.. Это еще ладно, если в процессе самоутверждения просто загулял по-сизому; а ну как из неодолимой тяги к добру и справедливости примется метать бомбы в генерал-губернаторов?.. Собственно говоря, переходный возраст ("...большие детки – большие бедки") – это тест на зрелость не только для детей, но и для родителей; и если ты чуть что принимаешься ломать ребенка об коленку, навязывая свою волю, то цена тебе как отцу – пятак в базарный день. Применение силы – это признак слабости; и наш-то Отец (как мы предполагаем) не из таких! Так что Высшие силы, надо полагать, на атеизм наш склонны взирать со спокойной иронией, а в нашу жизнь если и вмешиваются, то столь же осмотрительно, как тот отец-миллионер у О'Генри, что устроил сыну счастливую возможность объясниться наконец со своею избранницей, продержав пару часов их экипаж в специально организованной уличной пробке.
Мы стали взрослыми. И, заплатив страшную цену, обрели право строить жизнь по собственному разумению. И Высшие Силы ясно признали за нами это право, дав нам в руки магию и тем самым уравняв нас по степени потенциального могущества с собою; в этом смысле фаулзовский король-маг прав: за магией действительно нет никакой истины. Истина в ином – "Не в силе Бог, но в правде". С силой-то у нас теперь полный порядок; что ж до правды, то ее можно обрести лишь в дальнейшем общении с Высшими Силами. Но не в детском преклонении (и столь же детских обидах), как это было до сих пор, а в настоящей дружбе и любви – чувствах, возможных лишь между равными. Вот, оказывается, как оно выглядит – Большое Откровение, случившееся на два века раньше, чем мы ожидали...
А сейчас мы переживаем тот самый момент, когда Отец навсегда перестает быть кормильцем и защитником, оставаясь впредь лишь мудрым советчиком и моральным авторитетом. Кое-кому из нас от этого становится с непривычки ужасно неуютно, но тут уж ничего не попишешь... И еще. Представление о том, что Отец во-первых всемогущ, а во-вторых вечен – это ведь фундаментальный атрибут детского мировосприятия; равно как и незамутненная вера в вечную жизни для себя, любимого (хотя бы в форме бессмертия души)... А мы вроде как уже выросли.
НЕОБХОДИМЫЙ ПОСТСКРИПТУМ
Представьте себе, что в некоей отдаленной местности потерпел аварию инопланетный космический корабль, и перед вами поставлена задача: из высших государственых соображений скрыть сие происшествие. Принципиальных вариантов тут два; их можно условно назвать "советским" и "американским". По первому варианту следует все засекретить: обнести полмиллиона гектар колючей проволокой в шесть ниток, из свидетелей кого можно – изолировать, кого нельзя – посадить под подписку о неразглашении, дополнить инструкцию для цензоров восемью новыми позициями и т.д. По второму же варианту сообщение надо как можно быстрее закинуть во все СМИ, сопроводив его при этом: развернутым комментарием председателя Всемирной Уфологической ассоциации Шарля Атана и писателя Казанцева; эксклюзивными воспоминаниями поп-звезды Дианы Кул (в миру Анюта Распрыскина) о том, как она на заре туманной юности залетела от пришельца с Альтаира; репортажем с совместного шествия "Голубой свастики" и Биробиджанского казачьего войска, требующих отставки президента, который "окончательно продался инопланетным евреям"; дальше следует, помянув вскользь лох-несское чудовище и наскальные рисунки с динозаврами, плавно перейти к поистине неисчерпаемой теме Новой хронологии (обсудить, к примеру, гипотезу о том, что на самом деле Фоменко и Ньютон – одно и то же историческое лицо: оба крупные математики, оба занимались толкованиями "Апокалипсиса", у обоих на этом деле поехала крыша)... Стоит ли уточнять, какой из двух способов сокрытия правды эффективнее?
Я это к чему? Что-то многовато в последнее время развелось публикаций о магии, причем одна другой глупее. И кто только не берется рассуждать на эти темы – и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник... вот и я решил вдруг внести посильный вклад... К чему бы это?
Плутон, это ведь трансформирующее Начало и события связанные с ним сложно сказать кому будут самый раз. И даже имея хороший аспект к нему в Натальной карте, не значит что переживёшь его легко и непринуждённо, так ведь. Но Плутон ещё несёт в себе нечто магическое и грандиозное от самого Творца, и если быть в Духе Феникс, это ещё и Возрождение. Это исследование тайн Времени, так как Плутон в Козероге. Плутон в Козероге, это разрушение Основ.
Ты забыла или не хочешь сообщить время и место своего рождения? Интересно, где твоя луна. Наш диалог превращается в спор. Спорить с женщиной-козерогом бесполезно. И вообще спор-занятие для бездельников.
